1937 — год смерти и год торжества для многих новомучеников и исповедников Церкви Русской

Архиепископ Воронежский и Задонский Захарий (Лобов) встретил свое 70-летие, как и все предыдущие – в служении. В служении молитвой за богослужением, служении словом в управлении паствой. Если богослужебная сторона жизни святого от нас пока скрыта (мы можем увидеть из график служения владыки), то служение словом приоткрывается благодаря чудом сохранившему журналу исходящей корреспонденции собственноручно им веденном. При аресте 23 мая 1935 г. у него были изъяты несколько папок с церковной перепиской, по всей видимости, среди этих бумаг был и этот журнал.

Здесь мы видим, что за первые пять месяцев 1935 г. им отправлено 828 писем, еще больше получено. Исходящие даты показывают, что писал он ежедневно, в том числе в воскресные и праздничные дни. В отдельные дни отправлял до 19-ти писем. Вообще нужно сказать, что с момента прибытия в конце мая 1929 г. на Воронежскую кафедру архиеп. Захария сам вел свое делопроизводство; он не имел собственной канцелярии и делопроизводителя. Вся многочисленная корреспонденция, связанная с управлением около 800-ми священников Воронежской епархии, 414-ми приходами и более чем 30-ю благочинными управлялись им единолично. В перерывах между написаниями писем он встречал ходоков с приходов епархии, которые приходили купить крестики, свечи, погребальные наборы; благочинных, прибывших в Воронеж для решения вопросов, которые нельзя доверить бумаге. Уже в этом видится беспримерный подвиг его жизни.
Конечно, меняется количество приходов и священников от момента его прибытия до дня ареста 23 мая 1935 г. в сторону уменьшения. Но с этим увеличивалась и тяжесть душевной ноши мученика, который конечно знал причины, по которым переставали писать его корреспонденты с приходов епархии.

Документы сохранили для нас возможность увидеть заботу архиепископа Воронежского о вдовах арестованного и убитого духовенства. А если арестант выходил на свободу, если выходил, то при возвращении в епархию ему предоставлялось место в котором он служил до ареста. Если же это было невозможно, то приискивалось свободное, но которое позволяло ему прокормить семью. На тот момент содержание священнической семьи было затруднительно, поскольку зачастую прихожане вообще не могли внести какой-либо платы за требы, совершаемые священнослужителями. Нужно вспомнить, что начало управления Воронежской епархией Преосвященным Захарией пришлись на страшные годы голода 1928-1932 гг. Если священник не мог содержать семью, то отправлял ее к дальним родственникам в другие области, в которых годы были более тучными. Другой крайностью было то, что назначенный на приход священник, к сожалению, иногда относился к своему приходу, как к своей епархии или вотчине, что вызывало скандалы и борьбу за обеспеченны приход между несколькими священниками.

Через рассмотрение последних месяцев жизни архиепископа Захарии можно увидеть и все те годы, что он жил и управлял Воронежской кафедрой. Его корреспондентами были не только приходские общины и священники епархии, но также Преосвященные епархий, входящих в пределы Центрально-Черноземной области (мученики и исповедники Онуфрий (Гагалюк) и Вассиан (Пятницкий) и др.). Область до 1934 г. включала Воронежскую, Тамбовскую, Курскую и Орловские области. По распоряжению священноначалия в лице Священного Синода и Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергия (Страгородского) от 1928 и 1934 гг. в его архипастырском попечении находилось наблюдение за епархиями и Преосвященными, входящих в пределы Центрально-Черноземной области. Ежегодно он получал отчеты об их деятельности, наградах священнослужителей, положение раскольников и находящихся в разделениях, деятельности приходов. В 1935 г. он также получил такие отчеты от Преосвященного Елецкого Сергия (Зверева), канонизированного в 2000 г. и Петра (Савельева), управляющего Моршанской епархией. Эти и другие архипастыри огромной по своей территории области обращались к священномученику Захарии за разъяснениями затруднительных вопросов приходской и епархиальной жизни, находясь в Воронеже по епархиальным делам, проживали у него на квартире, получали справки по отдельным священнослужителям.

В случае ареста епископов епархий, находящихся в пределах Черноземного региона он должен был принимать в управление освободившиеся епархии. Когда в январе 1935 г. был арестован архиеп. Елецкий Сергий (Зверев), то он сначала принял его епархию, затем передал ее в управление Уару (Шмарину), будущему священномученику (исх. письмо № 233), после чего сообщил в Москву митр. Сергию (исх. письмо № 232, 269).
Более половины исходящей корреспонденции касается епархиальных сборов. Хотя ежемесячные сборы были совсем небольшими – эквивалентны стоимости двух пудов картофеля, но и эти деньги священники и приходские собрания высылали очень неохотно. Часть поступающих средств архиепископ отправлял в Москву на содержание Московской Патриархии, часть тратил на содержание Воронежской кафедры, а основная часть шла на уплату налогов, которые были в то время для священнослужителей грабительскими. В редких случаях Владыка обращался к своим доверенным помощникам – благочинным с просьбой помочь ему уплатить продуктовые налоги, которые он сам был не в состоянии внести. На момент ареста в епархиальной кассе было 22 т. р. Примерно такова сумма ежегодных налоговых сборов для архиереев Черноземной части страны.

Поскольку к 1935 г. священников, имеющих семинарское образование, в большинстве случаев уже арестовали, выслали или расстреляли, то в своих письмах и обращения Владыка разъяснял богослужебные вопросы, давал указания благочинным и приходским собраниям по организации церковной жизни. Как вы понимаете, для этого нужно было знать ситуацию если не на каждом приходе, которых было зарегистрировано к тому времени около 400-т, то во всяком случае, в каждом благочинии.

Именно в эти годы в Русской Православной Церкви впервые широко распространилась пагубная практика заочных отпеваний. При которой усопший не приносился в храм для последней молитвы, а сразу погребался лишь иногда с участием священника. И уже позже родственники, желающие христианского погребения для своего родного, просили батюшку «освятить земельку». Также в эти годы вынужденно появилась практика совершения крещений, венчаний и даже Божественной Евхаристии не в святых храмах, которые зачастую частично или полностью занимались под сельскохозяйственные нужды, а в сторожках или доме священника. В своих письмах Владыка, основываясь на благословении священноначалия, давал свое разрешение на подобные практики, ввиду сложности времени и церковной необходимости.

Поскольку сам Управляющий епархией не мог посещать многочисленные приходы Воронежской области ввиду негласного запрета на это от государственных органов, то благочинные становились продолжателями начинаний Управляющего, его глазами и руками. Благочиние в те годы имело размеры одного района Воронежской области, некоторые из которых были вакантны, но таких было немного. Ознакомившись с письмами от благочинных, множество которых доступно сегодня, мы видим, что они стараются сообщать архиепископу все подробности церковной жизни своего благочиния: положение приходов, отношение со стороны государственных органов и официальных персон, настроение среди духовенства и верующих, нестроения, наблюдаемые на приходах, деятельность раскольников, еретиков и сектантов и др. Примером может служить деятельность благочинного Грязинского церковного округа протоиерея Павла Архангельского, бессменно на протяжении ряда лет занимающего эту должность. Он регулярно писал обширные рапорты-отчеты о своей деятельности при этом документ разбивал на части для облегчения работы с ним. К рапорту прилагал копии своих исходящих писем, написанных при исполнении обязанностей, для того, чтобы Владыка сам мог судить об эффективности его действий. Все это говорит о внимательном исполнении служебного долга. Исходя из полученной информации, Владыка принимал решение об изменении приходских советов, перемещении духовенства, обращении в официальные органы.

Посещение архиереем приходов своей епархии является обязательным, естественным и частым для того чтобы верующие и священники могли помолиться со своих архипастыреми получить пастырское наставление. В рассматриваемое время посещать приходы Преосвященному Захарии было затруднительно. Документы дают возможность предположить, что только очень небольшое количество приходов видели в эти годы своего архиерея, но это были единичные случаи. Возможно, он посещал их, когда направлялся в Москву на заседание Священного Синода, на которые он был приглашен.
Оторванность верующих и приходов от своего архипастыря приводила к различным нестроениям в церковной жизни Воронежской области. Церковная переписка 1930-х гг. вскрывает возникающие сложности с приходскими собраниями и духовенством, воровством и мошенничеством церковнослужителей. Все это, конечно, объясняется беспрецедентным давлением местных властей на духовенство, приходы и церковнослужителей, общим духовным оскудением, когда церковная жизнь оказывается выдавлена в нелегальное положение.

Постоянной необходимостью священнослужителя стало посещение разных государственных инстанций, где его встречали с усмешкой, издевками и уж точно не стремились ускорить процесс выдачи нужной справки. Так, благочинный Землянского благочиния пишет в письме архиепископу Захарии, что он побывал в финансовом отделе более одиннадцати раз и ни одно его посещение не увенчалось успехом – налоги так и не были снижены.

Среди документов последних шести месяцев жизни архиепископа в Воронеже мы не встретим свидетельств о рукоположении. Действительно к тому времени оскудел народный божий, а кто хотел принять рукоположение в священный сан, сделали это в годы духовного возрождения 1920-х гг. Следствием политики выбора ставленников из среды сельчан стало стремительное падение образовательного уровня. Об этом говорит архиепископ Сергий (Петров) «оставшиеся без священников приходы заполнялись лицами, не имевшими семинарского образования, а в большинстве случаев диаконами и псаломщиками», что весьма сильно ухудшало церковную жизнь.

За страницами журнала исходящей документации остались также судьбы храмов. Когда приход лишался своего священника (арест, отъезд в другой регион, смерть) и не был назначен новый, то скоро храм закрывали и местная власть передавала его под зернохранилище. Если назначенный священник получал указ в закрытый храм, то приезжая, он начинал служить в храмовой сторожке или любом свободном и удобном доме села. Именно в эти годы каждый священно и церкновнослужитель делали жизненный выбор еще раз. И этот выбор становился для них определяющим. Если они оставались верны своему призванию и, следовательно, Церкви, то были гонимы, преследуемы от мира сего и скорее всего претерпевали смерть за Христа. Если оказывались предателями Церкви, то на короткое время были вознесены, а потом забыты и умирали в одиночестве, болезнях и одиночестве.

20 мая 1935 г. оперуполномоченный Болдин подписал постановление об аресте архиепископа Воронежского и в ночь с 22 на 23 мая начальник отдела Управления Государственной Безопасности Черепенин арестовал владыку.
Какие же распоряжение отдавал в эти дни ничего не подозревающий человек. 20 мая: Николаю Чудинову выслано удостоверение о лишении его сана; Митрополиту Сергию задан вопрос по документу 1928 г. 21 мая: псал. Иоанн Сухомлинов уведомлен о перемещении в с. Борки (?); свящ. Булавин перемещен на священническое место в с. Верхний Телелюй с увольнением священника из этого села. 22 мая: свящ. Владимир Лебедев запрещен в священнослужении с уведомлением об этом благочинного и церковно-приходского совета (исх. письмо № 819-821); епископ Павел Моршанский уведомлен о назначении священника; свящ. Александру Грибановскому разрешен в священнослужении (исх. письмо № 827).

Он дышал Церковью, Ее болью, Ее утратами. Дни и ночи были посвящены тому служению к которому он был призван. Неутомимый труженик.